Сказки о рыбаках и рыбках - Страница 60

К оглавлению

— Кха… Не получается у мальчика. Сердчишко не то…

— Что же делать? — со стоном сказал Валентин.

— Сделать… кха… можно. У вас ведь колечко…

— Ну и что?

— И большое кольцо есть… Лучше бы тоже медное, да уж ладно. Вы его только обратно в круг превратите…

Валентин сперва не понял. Но Женька сразу метнулся, начал срывать с дюралевого обруча алые лоскуты.

— Дядь Валь, дай ножик!

Складным ножом он срезал все клочки. Поставил обруч торчком. Ухватился за верхний край, дернул вниз, чтобы эллипс опять превратился в круг. Обруч запружинил. Валентин помог. И дюралевое кольцо вновь обрело форму окружности…

— Вот и ладушки, — добродушно одобрил чука. — Вы колечко-то медное дайте мне…

Женька нерешительно положил в черную ладошку кольцо от трубы. Илюшка смотрел непонимающе и виновато. Чука, переваливаясь на коротких мохнатых щупальцах, подковылял к нему, забрал рыбку, отдал Валентину. И велел:

— Держи большое кольцо торчком. Вот так… И сынка своего держи покрепче. Чтоб, когда волна пойдет, не раскидала вас.

— Какая волна?

— Такая… Закинуть может неведомо куда… Не боитесь?

Женька крепко держался за Валентина. И не боялся.

— Выберемся, — сказал Валентин. — Илюшке помочь бы…

— И я про то же… Ты, малой, иди сюда. — Двумя щупальцами с ладошками он потянул Илюшку, поставил в двух шагах от обруча, который Валентин держал вертикально. Крепко держал. (А рядом — вцепившийся Женька, а на плечах — тяжелая от засунутой в карман трубы куртка; и рыбка в левом кулаке, и ощущение полной нереальности, путаного сна.)

Чука заковылял опять, встал позади Илюшки шагах в пяти. Поднял в пальцах колечко. Объяснил с важной ученостью:

— Вроде телескопа получается… кха… только не для света, а для времени. Называется хроно-скоп… Это я у одного научного человека подсмотрел, когда в его доме обитал. Этак лет, наверно, двести назад… Вот, оно даже чуется, как время-то в большое кольцо входит, а в малое летит со свистом…

Позади чуки на березовом кусте стремительно желтели, покрывались инеем, облетали и распускались опять листья.

Илюшка стоял с опущенной головой и повисшими руками. Отрешенный и будто задремавший.

— Ты, малой, шагай, шагай в кольцо-то. Супротив времени, значит, — поторопил чука. — А как уйдешь, я за денежкой поспешу.

— Рыбку… надо сжимать? — тихо спросил Валентин.

— Теперь не надо. Сама она…

— Иди, Илюшка, в кольцо, — неловко проговорил Валентин. Будто был в чем-то виноват.

Илюшка глянул без недоверия, но печально, словно прощаясь. Сделал шаг, второй… Пересек дюралевую окружность. И не стало Илюшки — будто не было никогда. Женька слабо вскрикнул. Сильнее обхватил Валентина. Тот растерянно глянул на чуку: что теперь? Рыбка рванулась, выскользнула из кулака.

В этот же миг дохнуло зябким ветром и упала тьма.

Пароль

1

Холод был недолго. Пронесся и улетел. Опять окутало Валентина и Женьку тепло. Но это было темное тепло. Черное. С густым запахом трав, но без единого проблеска.

По-прежнему цепляясь за Валентина, Женька прошептал:

— Что это? Ночь?

— Не знаю. Наверно…

Это была ночь. Потому что вверху тьма стала вдруг протыкаться звездными огоньками. Один, второй… десятый… Потом зажглись сразу сотни — разной яркости и на разной высоте. Многоярусно нависли над степью. Свет их сделался такой, что стало можно разглядеть друг друга и пушистые белые шарики на верхушках травы…

— Как же так, — сказал Женька. — Был день, и вдруг сразу ночь. Почему?

— Много всяких «почему», Жень… Главное, что живы.

Женька ослабил хватку. И вдруг спросил нерешительно:

— А Илюшка… Он попал туда? В тот день?..

— Думаю, да…

— Это хорошо, — вздохнул Женька. — А мы… куда теперь?

— Наверно, прямо. Вперед… Ты что, боишься?

— Не-а… С тобой не боюсь…

— Пошли.

Они сделали всего несколько шагов среди высокой травы, когда впереди запрыгали огоньки. Не звездные, а земные, близкие. Оранжевые. И скоро стало ясно, что это вздрагивают над чьими-то головами факелы…

— Пойдем, Женька, навстречу. Друзья ли, враги ли, а от судьбы не убежишь.

— Ага… — сказал Женька. Взял Валентина за руку…

Это оказались не враги. Не могут быть врагами мальчишки, да еще такие славные. Они сидели на неоседланных лошадях, держали факелы, и летучее пламя яркими взмахами освещало их лица, в которых не было ни вражды, ни страха.

Маленьких всадников было пятеро. Босые, полуголые, с растрепанными при быстрой скачке волосами. Они остановили коней в нескольких шагах от Валентина и Женьки. Один поднял факел повыше и что-то спросил на незнакомом языке.

Валентин растерянно молчал. Но Женька вдруг выдохнул с тихим восторгом:

— Не бойся, это свои…

— Какие «свои»?

— Юркины… — И произнес громко и отчетливо: — Башня и Реттерхальм!

Мальчик постарше других — темноволосый, узколицый, в майке с надписью «Victoria» — со смехом, но с и ноткой укоризны сказал:

— Зачем же пароль на всю степь кричать?

— Ой… — смутился Женька.

— Значит, вы к нам? — спросил мальчик с блестящей сигнальной трубой на широкой перевязи. Слева, под перевязью, у него заметен был на груди красный бугорок.

— Юкки? — нерешительно спросил Валентин.

— Да… А я про вас тоже знаю. Про обоих. Юрик говорил, что вы, может быть, появитесь…

— Значит, это вы нас встречать поехали?! — весело удивился Женька.

— Нет, мы не думали, что вы так скоро…

— Мы ищем пришельцев! — звонко объяснил самый маленький. На локте у него висел изогнутый петлей медный рожок. — Они в своем летающем тазу с огоньками бухнулись в степь где-то недалеко… А теперь не видать.